Историй о том, как люди попадают в сети этой болезни, по-прежнему много, со счастливым концом – единицы.
«Я умирал два раза»
Руслан согласился рассказать нам свою историю. Она, как и другие, за редким исключением, непростая. Рос в среднестатистической казахстанской семье: папа – строитель, мама — в сфере торговли.
«Отец злоупотреблял алкоголем, списывая пристрастие на тяжелую работу. На этой почве дома часто случались скандалы, но это казалось мне обыденным. Но помню, что в такие моменты я не хотел оставаться дома – чувствовал страх, напряжение, проще было уйти на улицу. Когда анализирую, понимаю, что был очень одинок среди родных», — делится собеседник.
Во дворе нашлись и друзья – их, как и его, сюда «выгнала» гнетущая домашняя атмосфера. Появились общие интересы и понимание. Друзьям Руслан-подросток стал доверять, стремился стать своим для них. В 15-16 лет попробовал первые наркотики — «легкие».
«Возраст такой — дискотеки, знакомство с девушками. Я не хотел выделяться и употреблял. Это стало нормой. Потом прибавился алкоголь. Все это давало мне невероятное ощущение уверенности, беззаботности. Сейчас я ребятам говорю: эта эйфория — невидимая ловушка», — признается он.
Дальше — больше. Предложили попробовать что-то «потяжелее» — он не возражал. При этом успевал учиться в вузе и работать, внешне выглядел успешным, никто и заподозрить не мог, что с ним творится на самом деле. Вспоминает «знакомство» с опиатами.
«Сразу подумал: как я без этого раньше жил?! С того дня без «кайфа» не проходил ни один день. В последующие полтора-два года все стало сводиться лишь к одному – достать и уколоться. Получить минуты забытья, несмотря на побочку – тошноту, рвоту, нестерпимый зуд. Впервые узнал, что такое ломка, когда по работе пришлось уехать в другой город: закончились запасы, а искать их в незнакомом месте мешал страх столкнуться с полицией», — вспоминает парень.
Наступил следующий этап: теперь Руслану наркотики были нужны, чтобы вести привычный для остальных образ жизни, то есть встать утром, поесть, привести себя в порядок, одеться, выйти на работу. По-другому не получалось.
«Два раза я чуть не умер от передоза. Однажды меня просто вынесли из квартиры, где была тусовка, и оставили на улице. Потом помню, что очнулся в темном коридоре на каталке совершенно голым и закоченевшим — меня привезли в больницу без сознания. Мне повезло: из 16 человек в нашей компании живы только двое. От приема до приема выкручивало все тело, болели мышцы, кости и, казалось, даже волосы. Исчезли вены – выгорели. Запутавшись в проблемах и вранье, от отчаяния и мучительного хождения по кругу открылся жене, и она поддержала, вместе стали искать медучреждения. Узнали родители, сестра, и в помощи тоже не отказали», — делится Руслан.
Это был долгий путь. Руслан проходил лечение, давал себе обещание «завязать» — и снова срывался. Не помогли больница в родном Усть-Каменогорске, в которую попал через знакомых и за большие деньги, известная клиника в Павлодаре, попытка полностью уединиться и стать аскетом, переезд в Алматы, чтобы начать все с чистого листа… Какой-то период мужчина держался, но снова проявилась тяга, и ее он стал заменять алкоголем. За 14 лет, что Руслан живет без наркотиков, было четыре затяжных алкогольных срыва – он мог пить месяцами.
О чем говорит статистика
По официальным данным, на наркологическом учете в Акмолинской области в этом году состоят 411 зависимых, в прошлом году числилось 460 человек. Во время пандемии медики фиксировали больше, чем прежде, первичных больных: в 2020 году – 30, в 2021 – 38.
«К сожалению, эти данные не могут отражать полной картины заболевания, потому что в базу попадают только те, кто обратился за помощью по доброй воле. В статданных нет тех, кто обращается сюда анонимно, на коммерческой основе. В разрезе республики пристоличный регион занимает шестую позицию от конца списка. Ситуация вроде бы не вызывает опасений. Цифры быстро могут поменяться в худшую сторону. Чтобы наша работа была комплексной, нужна постоянная профилактика. Например, до пандемии с 2016 года центр за счет собственных средств вел программу для старшеклассников и студентов, с помощью анализов, а потом бесед с психологом выявляя тех, кто из интереса пробовал наркотики», — рассказывает руководитель наркологической службы областного центра психического здоровья, психиатр-нарколог с 35-летним стажем, судебный эксперт Галия Мухамедьярова.
Психолог центра Наталья Молодовская обрисовала портрет сегодняшнего акмолинского наркозависимого: мужчина от 25 до 40 лет, нередко работающий, имеющий образование, семьянин…
Куда обратиться за помощью
«В регистратуре центра психического здоровья больного направят на прием к нашему психиатру-наркологу. Пациент должен быть участником системы обязательного социального медстрахования, прикрепленным к поликлинике по месту жительства. Там он сдает анализы, приходит снова с результатами. Для лечения в стационаре ставим в очередь на портале госпитализации. Конечно, бывает, что приходится ждать – в нашем отделении 50 коек, а к нам вся область приезжает. Но на месяц ожидание не растягивается. Из сельской местности попадают к нам через кабинеты психического здоровья при райполиклиниках. И потом, мы активны в соцсетях, о нас знают», — говорит Галия Мухамедьярова.
По ее словам, в большинстве случаев к медикам обращаются на поздней стадии, когда зависимость сформировалась. В состоянии ломки пациент считает, что достаточно «очиститься» — и здоровье поправится. Для начального периода лечения такая мотивация подходит, а затем задача специалистов – показать глубину проблемы. И тут эффективна психотерапия в группе – когда необходимостью лечения один «заражает» другого.
Что тревожит врачей
Появление «синтетических», «солевых» наркоманов стало настоящим бичом последних лет.
«Такие наркотики популярны из-за дешевизны. Они сразу действуют на центральную нервную систему, необратимо разрушая ее. Характеризуются сильнейшими галлюцинаторными явлениями – слуховыми, зрительными, тяжелым психозом. Каждый раз мы сталкиваемся с новыми веществами, формулами, иногда сложно понять, как лечить», — рассказывает Галия Мухамедьярова.
Лечение: нужен полный курс
Напомним, три с лишним года назад прошла реформа, касающаяся лечения наркозависимости – были объединены психиатрическая и наркологическая службы. Бесплатную медико-социальную помощь оказывают центры психического здоровья, которые есть в каждом регионе страны. До этого в наркологическом направлении могли пробовать себя специалисты других медицинских профилей, сегодня – только психиатры.
В республике остались пять-шесть областей вне метадоновой программы, Акмолинская тоже не использует такую заместительную терапию. Споры по поводу ее использования не утихли: ее сторонники считают, что регулярный прием метадона позволяет пациенту минимизировать риск срыва, оставаясь активным членом общества; противники говорят о легализации такого явления, как наркомания.
Полный цикл — это динамическое наблюдение, противорецидивная терапия — для пациента включает в себя стационарную помощь, работу службы психического здоровья, для этого требуется его письменное согласие.
Первый этап – медикаментозная коррекция, детоксикация до 20 дней, второй этап – реабилитация с интенсивной психотерапевтической поддержкой до двух месяцев. Самый длительный – третий, до девяти месяцев социальной реабилитации в отделении центра в селе Озен. Человек снова учится жить в социуме, в этом ему помогают психологи, подключая спорт, трудотерапию, культурные мероприятия. Лечение в стационаре может длиться до года. После выписки обязательна поддерживающая коррекция препаратами, то есть прием антидепрессантов. В течение 12 месяцев пациент находится на динамическом наблюдении: регулярно посещает участкового психиатра-нарколога и ежемесячно сдает тест на наличие ПАВ. Если все хорошо, после предоставления некоторых документов и решения врачебной комиссии его снимают с наркологического учета.
Бывших наркоманов не бывает?
Руководитель наркологической службы областного центра психического здоровья Галия Мухамедьярова объясняет: наркотическая зависимость — хроническое поражение мозга, и возможные срывы – часть лечения, зачастую пожизненного.
«Самое трудное – возвращаться после курса лечения в общество. Везде их поджидают триггеры, что угодно может стать «спусковым механизмом», поэтому мы рекомендуем воздерживаться не только от алкоголя, но и от курения табака. Почти всем нужна постоянная психологическая поддержка. Могу сказать, что около трети моих пациентов находятся в качественной ремиссии», — говорит Акмарал Бабагулова, психолог, занимающаяся социальной реабилитацией.
Три года назад именно кокшетауские специалисты помогли Руслану облегчить свое состояние. Он нашел работу и решил остаться в Кокшетау и организовать группу поддержки – анонимное сообщество помощи наркозависимым при содействии врачей. Так, протягивая руку другим, он находит силы бороться со своим недугом, тесно сотрудничая и с другими подобными сообществами, причем не только в Казахстане, но и в России. Всех, кто не в силах справиться с этой зависимостью в одиночку, ждут в Кокшетау по адресу: ул. 8 марта, 60а, кабинет 203. Здесь вас поймут.
Аэлита Таева, фото автора и из аккаунта Акмолинского областного ОЦПЗ в Instagram
Фото на главной: kazved.ru
