Пилот авиакомпании Air Astana рассказал о попытке захвата борта митингующими в январе в Алматы
5 января, по словам Алмаза, был вполне стандартным рабочим днем. В тот день его ждало выполнение четырехсекторного полёта:
«Ну, или, человеческим языком, я лечу из Шымкента в Алматы, затем из Алматы в Кызылорду, затем из Кызылорды обратно в Алматы и из Алматы в Шымкент. Рабочее время проходит для выполнения всех четырех секторов, и есть небольшой запас в случае ухода на запасной на крайнем секторе».
День был, в целом, стандартным, за исключением некоторых моментов. Первый — стало известно, что митингующие выдвинулись в сторону аэропорта. Поэтому было принято решение, что из Алматы борт экстренно отправится в Шымкент пустым, без пассажиров.
Но для вылета важно было забрать необходимые документы. И если обычно их доставляют к самолету наземные службы, в этот раз пилоту пришлось бежать за ними самому.
«Как только бумаги подготовили, я тут же бегом направился обратно в аэропорт, бумаги есть, топливо тоже почти заправили, осталось лишь получить диспетчерское разрешение и центровку самолета для вылета. Пока мы получали все разрешения на вылет, появилось две проблемы. Первая — это эвакуация аэропорта, тысяча людей резко появилась на перроне, все куда-то бежали, с багажом и без, про центровку самолета можно забыть, ведь человек, который за это отвечал, тоже эвакуировался. Вторая проблема — это трап, лестница такая на «лапах», по которой через несколько часов будут подниматься митингующие, вскрывать нам дверь, бить по иллюминатору. Ну так вот, трап, он стоял на «лапах», и во время эвакуации траповщик забрал ключи и покинул машину. Остался только экипаж и инженер», — вспоминает пилот.
Получается, что вылететь из-за трапа, заблокировавшего самолет, невозможно. А митингующие уже ворвались в здание аэропорта.
«…на перроне бегают тысячи пассажиров, в терминале уже митингующие начинают все громить. А наша стоянка, 14-я, лицом прямо на терминал, такое даже в фильме не покажут».
Экипаж принял решение обесточить самолет, выключив ВСУ, и закрыть все двери, создать имитацию, что на борту никого нет, и, затаив дыхание, ждать.
«За время, пока мы сидели, я видел разгром терминала, видел как аэропортовские машины угоняли и на них катались по перрону, видел черный густой дым от сожженных машин на парковке терминала. Такие вещи будет сложно забыть. Несмотря на сложную ситуацию, наш экипаж держался хладнокровно, в какой-то степени даже слишком», — продолжает пилот.
В какой-то момент от большой толпы митингующих осталось несколько крупных групп людей, которые двигались целенаправленно по разным направлениям по перрону, словно патрулировали. Одна из таких групп направилась к самолету Алмаза. По словам пилота, почти дойдя до самолета, они осмотрели его и ушли для того, чтобы позже вернуться:
«Через час-два уже группа побольше, в составе пятнадцати-двадцати человек, направилась в наш самолет, в руках у них были биты, ломы, молотки, и у одного был дробовик. Серьезное заявление. Они быстро поднялись по трапу и пытались открыть нашу дверь в самолет. Еще когда они подходили к самолету, я побежал к двери и схватился за ручку, вместе со мной за нее схватился подбежавший бортпроводник Медет».
Вдвоем мы не давали ей подняться, потому что с обратной стороны толпа явно недружелюбно настроенных людей пыталась ее поднять. Всеми силами мы давили на нее, я бы сказал, удерживали свои жизни в руках. Пока одни митингующие пытались вскрыть нам дверь, другие принялись ломать иллюминатор, ломом и молотком они стучали по нему раз за разом, попытка незаконного проникновения продлилась минут 15, но я это ощутил как целый час жизни: каждый пинок по двери, каждый удар лома по иллюминатору хорошо отпечатался в памяти, если еще учесть, что я телом прилегал к двери, 4D-ощущения, можно сказать. Такое я бы лучше только в кино испытывал.
Пока одни пытались вскрыть нам дверь, другие били по иллюминатору, а третьи обращались к нам сразу на трех языках: русском, казахском и английском. Смысл, правда, менялся в зависимости от языка: если на русском и казахском они кричали, что сожгут нам самолет в случае, если мы не откроем дверь, и матерились, то на английском, наоборот, просили открыть дверь, все хорошо, нас не тронут».
Так и не сумев вскрыть дверь и не услышав от экипажа никакого ответа, они по одному стали покидать трап и, собравшись большой толпой, вернулись в терминал.
Первая волна атаки была отбита — самолет немного пострадал.
«…но главное, что экипаж жив и в целом все хорошо, правда, холодно. Обесточенный самолет, ни тепла, ни света, а по времени ночь 5-го января, температура сильно упала и экипаж мерз. Закутавшись в куртки, мы продолжали наблюдать за обстановкой. Попутно связываясь со своим офисом, начальством и докладывая о ситуации и в целом, наших «приключениях на перроне».
Просидев всю ночь в обесточенном самолете, я испытал то самое осознание, когда ты не знаешь, будет ли все хорошо дальше или нет».
К 6 утра экипаж принял решение покинуть самолет:
«К этому времени инженеры смогли проникнуть на перрон и осмотреть состояние некоторых самолетов, также добрались и до нашего. Узнав у них, что в терминале ходят лишь малыми группами мародеры и большого скопления людей нет, мы решили покинуть самолет.
Стоило только двери самолета открыться, как я увидел небольшую группу людей у трапа, которые кричали нам спускаться вниз. Очередные митингующие? Их было шестеро, нас пятеро, плюс-минус силы равны, но, завязав диалог с одним из этих людей, я узнал, что это вроде как митингующие, но «свои», эдакая гражданская оборона. Они сказали, что мы можем спокойно пройти через терминал, главное, идти большой группой, и тогда никто не тронет. Звучит логично, именно так мы и сделали: закрыв самолет, мы отправились большой группой экипажа через весь терминал».
Картина разграбленного терминала еще долго будет стоять перед глазами, говорит пилот:
«Мы вошли через зону международного прилета, кабинки были разбиты, кругом мусор и вещи, следом мы вышли в зону приема багажа, лента не работала, но разбросанные сумки валялись везде, а пол был залит жидкостью неизвестного происхождения. Пройдя дальше, мы вышли из зоны прилета и напрямую пошли уже в свой офис… Когда мы шли через парковку терминала, я увидел те самые машины, дым от которых наблюдал еще ночью».
В Шымкент экипаж вылетел лишь 10 января. Однако и по прилету команда не смогла сразу добраться домой:
«Наш рейс задержался, и вместо запланированного прибытия в 22:30 мы прибыли в 23:00. В Шымкенте действовал комендантский час на тот момент, однако, по нашей информации, была договоренность, что экипаж может вернуться домой после 23:00 и их не заберут в РУВД. Для нас была организована развозка из аэропорта, который мы спокойно покинули».
На одном из перекрестков машину развозки остановили. К тому моменту в машине оставались бортпроводник, командир и пилот. Их доставили в РУВД. Теперь за нарушение комендантского часа им светила статья.
«По прибытию в РУВД нас обыскали по несколько раз, вещи забрали, телефоны забрали, начинается веселый допрос, пока мы объяснили каждому представителю закона, кто мы и почему нарушаем комендантский час, прошел час и более. Нас не хотят отпускать, но вроде как и за решетку еще не посадили. На протяжении следующих двух часов они пытаются узнать, что с нами делать, пока наконец я не попросил телефон, чтобы позвонить начальству и сообщить им о нашей ситуации. Повезло, мне вернули телефон, к этому времени прибыл вроде как начальник РУВД, который сообщил, что нас надо отпустить. Тем временем я созвонился со своим начальством, и как оказалось, оно в курсе и пытается нас вытащить. Теперь загвоздка, нас не задерживают больше, но и самостоятельно передвигаться по городу мы не можем, так как комендантский час, придется сидеть в РУВД всю ночь, чтобы потом уехать, наша развозка тем временем уехала, водителя задерживать не стали.
Еще спустя пару часов, на часах уже полшестого, с такой же проблемой столкнулся и другой экипаж, который прибыл в Шымкент из Дубая и не мог покинуть аэропорт».
Отдохнуть команда смогла лишь в отеле, куда их доставил шеф шымкентского отделения авиакомпании: «На личной машине он забрал нас и отвез в отель, покуда тот был рядом с РУВД, в который ранее он привез и экипаж из Дубая. Мы просидели в отеле до окончания комендантского часа, и я отправился домой.
Почти неделя прошла с момента как я видел свою супругу, и это, наверное, был лучший подарок на день рождения — вернуться из всего этого хаоса в домашний уют к любимой супруге», — подытожил свой рассказ пилот.
